Гастарбайтеры с Востока постепенно заполняют пространство сцены, сделанное почти полной копией Георгиевского зала Кремля.В последнюю минуту, уже на глазах собравшихся, парни в трениках и черных шапочках ползут на корточках к столу, чтобы водрузить вазы с цветами.
В атмосфере этого "царственного" бардака начинается опера "Золотой петушок", поставленная Кириллом Серебренниковым в Большом театре.
То, что актуализация оперы будет решительной, было ясно сразу. Таков режиссерский принцип Серебренникова. Но то, что Римский-Корсаков окажется столь подвластным этому принципу, - было далеко не очевидно. Написанная после революции 1905 года, опера воспринималась всеми как страшная злободневная сатира.Композитор, веривший в неизменность русской идеи , внезапно прозрел и впервые осознал конец сказочной древней Руси. Желчный и ядовитый музыкальный язык этой оперы, пронизанной изысканной музыкальной рефлексией, был воспринят как новаторский и опасный, и хотя оперу на пушкинский сюжет запретить не решились, но долго томили ее, чтобы потом обезопасить стилистикой детской сказки

Гастарбайтеры с Востока постепенно заполняют пространство сцены, сделанное почти полной копией Георгиевского зала Кремля.В последнюю минуту, уже на глазах собравшихся, парни в трениках и черных шапочках ползут на корточках к столу, чтобы водрузить вазы с цветами.
В атмосфере этого "царственного" бардака начинается опера "Золотой петушок", поставленная Кириллом Серебренниковым в Большом театре.
То, что актуализация оперы будет решительной, было ясно сразу. Таков режиссерский принцип Серебренникова. Но то, что Римский-Корсаков окажется столь подвластным этому принципу, - было далеко не очевидно. Написанная после революции 1905 года, опера воспринималась всеми как страшная злободневная сатира.Композитор, веривший в неизменность русской идеи , внезапно прозрел и впервые осознал конец сказочной древней Руси. Желчный и ядовитый музыкальный язык этой оперы, пронизанной изысканной музыкальной рефлексией, был воспринят как новаторский и опасный, и хотя оперу на пушкинский сюжет запретить не решились, но долго томили ее, чтобы потом обезопасить стилистикой детской сказки

Пьеса Николая Коляды "Баба Шанель" - находка для любого академического театра, поскольку в ней шесть возрастных женских ролей. Ее приняли к постановке более десятка российских театров, но первым премьеру отыграл сам Коляда.
Очевидно, драматург решил развить успех, который имело его более раннее произведение "Всеобъемлюще". Пьеса на двух возрастных актрис выбралась за пределы нашей страны, ее поставили, скажем, в Бишкеке. В новой комедии количество героинь заметно возросло, несколько изменившись в качестве: персонажи - уже не состарившиеся актрисы, а старушки - члены ансамбля народной песни "Наитие", все как одна имеющие инвалидность. Поскольку труппа Коляда-театра в смысле полового и возрастного состава не типична, то роли самых пожилых героинь пришлось отдать мужчинам.
В пьесе драматург довольно зло, до карикатуры, высмеивает то, что ему не нравится: самодеятельность, Ахматову с Цветаевой, театр музкомедии и чиновников городского отдела культуры.
На сцене  "ломит глаза от красоты", если процитировать пьесу