Третьяковская галерея впервые представила публике утраченные рисунки Николая Ге

Кающийся грешник. 1886. Николай Ге. Фото: www.tretyakovgallery.ru
Третьяковская галерея впервые представила публике рисунки Николая Николаевича Ге, которые с начала ХХ века находились в Швейцарии. В России их показывают впервые после 1900 года, когда старший сын художника, тоже Николай Николаевич, увез их с собой, покидая Россию. Публика сможет познакомиться с ними на выставке в ГТГ к 180-летию Николая Ге в октябре этого года.
Среди 55 графических листов, которые были куплены банком ВТБ для ГТГ у женевского коллекционера Кристофа Бальмана, хранители выделили четыре группы работ. Из первой папки хранители бережно извлекали иллюстрации к рассказу Льва Толстого "Чем люди живы", который вышел в 1886 с иллюстрациями Ге. Из другой - рисунки углем для "Краткого изложения Евангелия" Льва Толстого. Книга, которая готовилась к печати издательством "Посредник" в 1886-1888 годах, в итоге не увидела свет. В третьей папке хранились подготовительные эскизы и этюды к картине "Распятие", над которой Ге работал в начале 1890-х годов. Наконец, отдельную группу составляют эскизы и этюды к самым известным картинам Ге: "Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе" (18710, "Что есть истина?" (1890), "Суд Синедриона" (1892)…
История этого наследия в прошлом веке складывалась поначалу вполне счастливо. В 1930-х сын Ге передал коллекцию владелице замка Жэнжэн Беатрис де Ваттвилль - в обмен на пожизненную ренту. В 1936 зал с рисунками Ге был открыт для публики. Но в 1953 после смерти Беатрис де Ваттвилль замок вместе с имуществом был продан с аукциона. Графика русского художника тоже ушла с молотка. В 1974 году на блошином рынке Женевы папки с рисунками случайно увидел студент Кристоф Бальман. Покупая их, он понятия не имел об авторе. Но как человек любознательный и дотошный, он смог докопаться до истины. Во многом благодаря его бережному хранению рисунки хорошо сохранились.
Потомок французского аристократа, бежавшего от революции в Россию, Ге был убежденным "толстовцем". Правда, в отличие от Льва Николаевича Николай Николаевич не сапоги тачал, а клал печи. Причем, великолепно. Как и для Толстого, для Ге самым важным в евангельской истине этический императив… Созданный им образ мучительно страдающего Христа, которому не чужды человеческая боль, отчаяние, мучения, производил настолько шоковое впечатление в XIX веке, что его картины "Суд Синедриона", "Распятие" по решению Синода снимались с выставок. Рисунки Ге, динамичные, полные страстного личного отношения к Христу, позволяют не только увидеть напряжение художественного поиска, но и почувствовать тот идеал христианства, которым жили мастера XIX века.