Новинки исторической литературы - это произведения самых разных жанров: от переиздания трудов знаменитых историков позапрошлого века до приключенческого романа современных авторов, от солидной энциклопедии о князьях и императоров до лирических воспоминан
Как наше прошлое отражается в современности и формирует облик будущего? Давайте обернемся на несколько веков назад и посмотрим не просто как жили предки, но и какие истории о них рассказывали писатели и историки, творившие в безинтернетно-нерефератные времена, когда в поисках Истины люди отправлялись в архив, а не забивали слово в популярный поисковик. А исторические романы имели одну характерную черту - вымысел автора не перечеркивал достоверность описания былых времен.
Документы и вымысел
Труды историка Николая Костомарова, представленные в книге "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Полное издание в одном томе" (АЛЬФА-КНИГА) известны менее, чем произведения, скажем, Владимира Ключевского, но при этом так же интересны и поучительны. В фундаментальном издании (свыше 1200 страниц - на белой бумаге, что сейчас уже, увы, редкость) подробно изложена история Руси, от Владимира Святого до императрицы Елизаветы Петровны. По всей видимости, верхняя дата временного диапазона определяется тем, что Костомаров, живший в XIX веке, благоразумно не стал слишком приближаться к своему времени, поскольку, правдиво отображая в трудах исторические реалии, порой поневоле разоблачал "парадные мифы", связанные с тем или иным правителем. К примеру, согласно официальной версии своего времени, избранный народом царь Борис Годунов заслужил у Костомарова совсем не лестную характеристику: "Никто из прежних московских царей не отличался такой благосклонностью к иностранцам, как Борис... Все благие стремления Бориса клонились только к одной цели - утвердить себя и род свой на престоле… Только духовенство и служивые были действительно за Бориса, народ его не любил. Законы о прикреплении к земле и холопстве стали источником смут и беспорядков".
Пушкин в "Борисе Годунове" написал гениальную фразу: "Народ безмолвствует". А безмолвствовал ли на самом деле народ? Так во время короткого правления Анны Леопольдовны вовсю сочинялись и расходились анекдоты о правительнице и о высокомерном отношении немцев-начальников к русским, вспоминали времена Петра Великого, причем забывали тяготы, но помнили победы. Сравнивали чванливую иноземную правительницу и, казалось, совсем родную. Тем более что дочь первого российского императора, Елизавета не пряталась в глубину царских палат. Еще и до переворота солдаты-гвардейцы величали ее матушкой…
Не обходит вниманием Костомаров исконный бич отечественной власти - коррупцию: командующий русскими войсками в Семилетней войне генерал-аншеф Апраксин, по словам англичанина Мичела, был очень расточителен, что "давало прусскому королю повод говорить, что стоит послать ему значительную сумму денег, чтобы побудить замедлить свой марш под каким-нибудь предлогами".
Во времена Ивана III, собиравшего под "руку Москвы" близлежащие русские земли, Первопрестольная стала не только государственным, но и духовный центром Руси и была провозглашена Третьим Римом. В романе описана жизнь и деяния одного из самых великих отечественных государей, бросившего вызов татаро-монгольскому гнету. "Нет татар под стенами, нигде они не приступают. Только искры с пожарищ подхватывает ветер и через стены бросает их в Кремль. Вдруг среди тишины торжественно зазвонили колокола во всех храмах, и видят воины: поднимается к ним на стены хоругви церковные, появляется духовенство, сверкая ризами на солнце, в полном облачении, с крестами, иконами, с кадилами и святой водой". Иван III, отказавшийся платить дань татарам, тем не менее не смог сразу избавить землю Русскую от этой напасти. Злодеи сумели разорить многие города, но после "стояния на Угре" до Москвы не дошли.
При Иване III был принят свод законов (Судебник) и проведены многие реформы. Автор в своем романе подробно описывает жизнь как самого Ивана, так и бояр, ратников и простого люда, с трудом выживавшего в ту непростую годину.
"Повел старик Ивана в самый дальний конец княжного двора. Видит княжич, стоит здесь башенка ветхая, деревянная, а вокруг ней круг большой медный и прозеленел весь. Стрелка на нем одна толстая, на резных знаках неподвижно стоит: на двух крестах с палочкой и уголком - XXIV.
- Сие, княжич, часы и есть, - указывает рукой Илейка. - Стрелка та вон ране кругом ходила и как подойдет к каком-то знаку, так колокол бьет".
Эволюция энциклопедий
Начинается, как и положено с Рюрика. Поскольку ни его паспорта, ни регистрации не сохранилось (ввиду того, что и не было), споры о его происхождении продолжаются до сих пор: то ли он был датским конунгом, то ли вообще балтийским славянином или неведомым тогдашним широким массам финном. Важно другое - династия Рюриковичей правила Русью более семи веков, и представители ее боковых ветвей живы до сих пор. После смерти Рюрика и его братьев при малолетнем Игоре "на хозяйстве" остался Олег, навсегда вошедший в народную историю тем, что прибил свой щит к вратам Царьграда (в качестве доказательства в издании публикуется соответствующий офорт) и не дал коварным византийцам себя отравить (за что и получил от современников прозвище "вещий").
Среди самых колоритных князей - Владимир Красное Солнышко, о чьих приключениях до принятия христианства можно снимать голливудский блокбастер: во время междоусобицы "бежал за границу", вернулся с варягами, взял штурмом Полоцк, убил правителя, взял насильно в жены его дочь, при помощи чужого подкупленного чужого воеводы Блуда "заказал" конкурента… История о выборе веры Владимиром ("Сказания об испытании вер") напоминает по накалу страстей парламентские выборы.
Один из наиболее интересных разделов - "Письменность древней Руси", в котором рассказывается не только о древнейших рукописях, но и первых отечественных библиотеках: "Существование библиотечных собраний в России до XVI-XVII вв. спорно. Для предшествующего периода истории выдающийся советский филолог и историк книги Н.Н.Розов предлагал использовать понятие "богослужебные книжные наборы". Иначе говоря - библиотеки, это "собрание книг, предназначенное для чтения", а "наборы" - это литургические книги, необходимые каждой духовной корпорации для отправления церковного культа. И богослужебные книжные наборы и первые библиотечные собрания Руси были связаны с церковью, частные библиотеки начали формироваться в России не ранее XVI века и особенно распространились с конца XVII - начала XVIII столетия.
Уникальность этого издания - как в оформлении (под старину, с металлическими уголками на обложке, великолепными цветными иллюстрациями-гравюрами), так и в тексте - автор, А.П. Берже (1828-1886 гг.), являлся известным историком и археологом, неоднократно публиковавшемся в журнале "Русская старина".
Открывает книгу глава "Присоединение Грузии к России. 1799-1831", в которой есть примечательные строки: "Покорение Кавказа и Закавказья многим кажется неизбежным продолжением планов Петра I, который сам водил войска по Каспийскому побережью и завоевал для России лучшие персидские провинции, возвращенные обратно его наследниками, не понимавшими целей гениального человека. Но такой взгляд не подтверждается историческими документами…"
В книге подробно описывается посольство А.П. Ермолова в Персию, а также многолетние отношения российского наместника Кавказа с персидским правительством. Берже приводит как сам состав нашего посольства (в том числе и денежное содержание - так, А.П. Ермолову на чрезвычайные расходы было выдано 20 тысяч рублей ассигнациями и 25 тысяч рублей серебром, в то время как за шесть месяцев содержание посольства и жалование составляло чуть меньше 41 тысячи серебром), но и приближенных шаха и состав местной знати.
Берже делится сведениями и о посольстве Паскевича. Поскольку фотография тогда еще не было изобретена, то в книге приводится гравюра, на которой изображен весь состав посольства, и в том числе А.С. Грибоедов. В текст книги включены как предписания, выданные Грибоедову руководством (от Паскевича - "Вступив в звание главноуправляющего в Грузии, предписываю вам принять в ваше заведование все наши заграничные отношения с Турцией и Персией, для чего вы имеете право требовать из канцелярии и архива всю предшествующую по сим делам переписку и употреблять переводчиков, какие вам по делам нужны будут"), так доклады самого Грибоедова.
Помимо этого, в книгу включены репродукции картин с изображениями местных пейзажей (Тифлиса, вершин Эльбруса, кавказских видов), отрядов российской армии, русских дипломатов и военачальников, императора Николая I и его супруги, и торжественных приемов у персидских шахов. Приведены подробности жизни и деяний легендарного предводителя горцев - Шамиля - и русских генералов, руководивших военными действиями на Кавказе вплоть до 1860-х годов.
Разновидности памяти
В сборник включены новые и уже знакомые читателям стихи о сказочном и повседневном, о наших современниках и тех, кто жил давным-давно. Неслучайно среди включённых в книгу рисунков есть и стилизованные под милое (хотя порой - ироничное) полусказочное Средневековье. Но источником вдохновения может послужить всё, что угодно.
Кто любит снег,
кто с музыкой знаком…
А кто в метро
разглядывает лица.
А кто-то человечьим языком
Описывает оперенье птицы…
Одна из главных тем в творчестве Долиной - Москва. Неглинка и Самотёка, Большой Каретный, Садовая, Сретенка, Масловка, Дмитровка. Это не просто места, а дороги-нити, связывающие нас, идущих по ним и помнящих об их истории, с собственным прошлым и давно минувшими днями.
Но Москва Долиной, пережившая бурные 80-90-е годы прошлого столетия, уже совсем другая, порой деловитая и много позабывшая в суете буден. Это уже поэзия иной эпохи, перекликающейся со временем Окуджавы, превратившимся в памятник на Старом Арбате:
Мы не дети Арбата,
Мы не дети Арбата,
Мы пришлись на другие года.
Нас не пустят обратно
Нас едва-то пустили сюда…
…Средь лощинок неближних,
Средь осинок недвижных,
Затерялся и плачет простак
Не отыщет тропинку
На родную Неглинку
Не отыщет тропинку никак.
Авторы нещадно глумятся над стереотипами жанровой литературы. И не только над ними - досталось и западникам с их политкорректностью, помноженной на "американскую мечту", и почвенникам с неконтролируемой верой в царя и квасное отечество. Инородец-узурпатор, чужепланетный хамелеонистый ящер с гламурно-горлумскими манерами пристает к деморализованному землянину: "Не поможете ли вы мне встретиться с верховным правителем вашей планеты? А то, между нами, разумными существами, говоря, так уже мимикрировать хочется, что просто мочи нет… Пусть он будет и не самый-самый верховный, а просто великий вождь. Дело в том, что сама ваша, извините, ужасно уродливая форма так и подталкивает Хэма перевоплотиться в человека. Это будет не менее интригующим, чем летающая ракушка с Ганимеда, в которую превратился наш прославленный дядюшка, россказни про которого Хэму уже надоели. Но раз уж нам повезло первыми встретить разумных существ, мы уж хотим стать не рядовым человеком, а каким-никаким королем-царем-президентом…".
И ведь превратился в государя, подлец! А все решили, что так и надо. Народ бы и дальше безмолвствовал, если б не мусорщик Данечка с его странностями…