Татьяна Зеликман: Среди конкурсантов этого года нет случайных людей, как это иногда бывало раньше

Ровно половина прослушиваний осталась позади. Впечатлениями от прослушиваний с "Российской газетой" поделилась одна из самых прославленных педагогов России - Татьяна Зеликман. Имена учеников, закончивших под ее руководством Гнесинскую десятилетку, ныне хорошо известны: Александр Кобрин, Алексей Володин, Михаил Мордвинов, Константин Лифшиц, а также Даниил Трифонов - участник нынешнего конкурса Чайковского, благополучно прошедший во второй этап полуфинала.
Российская газета: Татьяна Абрамовна, вы довольны выступлениями своего ученика?
Татьяна Зеликман: Для учителя это всегда очень сложный вопрос, потому что своего ученика слушаешь очень придирчиво и именно с точки зрения того, что не вышло. Поэтому не можешь получать непосредственное удовольствие - все время отмечаешь, что могло бы быть лучше. Но мне кажется, что в целом все-таки свой облик Даня обозначил достаточно ясно и ярко. А о недостатках я, пожалуй, умолчу.
РГ: А как вам весь конкурс в целом?
Зеликман: Очень сильные участники. Профессиональный уровень конкурсантов настолько высокий, что и речи быть не может о каких-то случайных людях, как это иногда бывало раньше. Я хорошо помню конкурсы, на которых первый тур был очень многочисленным, и играли музыканты не всегда подготовленные должным образом. Сейчас таких казусов нет. Предварительный отбор по дискам, конечно, таит в себе некоторую необъективность - кого-то могли и не пропустить. Но абсолютно все участники первого тура - высокопрофессиональные пианисты. И среди них на второй тур были справедливо отобраны наиболее интересные. Это, на мой взгляд, очень положительное явление.
РГ: В этот раз довольно много изменений в конкурсных программах - в них гораздо меньше ограничений, чем раньше. Кроме того, во втором этапе полуфинала исполнители теперь играют Концерт Моцарта с камерным оркестром. Как вы оцениваете такие новшества?
Зеликман: Если говорить о программе, у конкурса Чайковского всегда была своя специфика. Она из года в год повторялась, и это привело к тому, что всем, и публике, конечно, стало скучновато. Потребовалось что-то новое. Теперь программа менее академичная, конкурс "расконсервировался", и это хорошо - каждый может выбрать то, что он хочет, показать свои сильные стороны и репертуарные пристрастия. Тот же Данила в этом году играл много Шопена, и к конкурсу Чайковского выучил целый опус этюдов.
А вот то, что туры стали делить на несколько этапов - в этом есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, сейчас конкурс Чайковского практически соответствует общепринятым мировым стандартам. Есть такие соревнования, где сначала идет четыре тура, а на пятом играют в два приема концерты, причем, четвертый тур разбивается на две части. Таков, например, конкурс в Сиднее. То есть на нем надо выступить семь раз! Представляете, как себя чувствует пианист после такого испытания? Конкурс Чайковского в сегодняшнем виде приближается к таким марафонам. Хорошо ли это? Но все-таки в целом я вижу на этом конкурсе больше положительного, чем отрицательного.
РГ: В программу второго тура включено обязательное сочинение - "Чайковский-этюд" Щедрина. Еще одна новая конкурсная деталь.
Зеликман: Это опять же стандарт современных конкурсов - как больших, так и не очень: к ним, как правило, пишутся специальные сочинения. Пьеса Щедрина типична для конкурсной ситуации - токкатно-этюдного типа, есть, где развернуться, проявить фантазию. В ней хорошо слышна цитата из пьесы "Жатва" Чайковского, она возникает в несколько мрачноватом виде - этакая гримаса, с которой Чайковский на нас смотрит из этой современной пьесы. Я не хочу судить это произведение, оно могло бы быть и более интересным, но тут каждый раз как повезет. Даниил Трифонов, еще учась в школе, выиграл довольно серьезный конкурс в Сан-Марино. К нему обязательное произведение написал Чик Кориа. Вот оно было очень интересное и талантливое, с джазовым элементом и здорово написанное. Тогда Данила, кстати, получил за его исполнение специальный приз.
РГ: Возвращаясь к конкурсной пьесе Щедрина. Многие конкурсанты играли ее по нотам, что иногда несколько смазывало общее впечатление.
Зеликман: Общая тенденция всех современных конкурсов. Обязательное произведение разрешают играть по нотам, хотя раньше такого, конечно, не было. Данила легко мог бы выучить эту пьесу наизусть, но такое послабление как возможность играть по нотам оказалось очень кстати - слишком мало у него было времени между одним конкурсом и другим. Я считаю, он и так хорошо с ней справился. А публике, в общем, без разницы. Если уж на то пошло, Рихтер в последние годы играл только по нотам, да и многие пианисты сейчас так делают. А если дело касается современной музыки - это скорее правило, чем исключение. Язык многих сочинений настолько непростой - не ноты, а настоящий забор из диезов и бемолей. Учить такое наизусть очень трудоемко, правильнее сэкономить силы на интересную интерпретацию.
РГ: На этом конкурсе много слушателей, они так открыто выражают свои эмоции…
Зеликман: Публика замечательная! Для меня свидетельством того, что открылась действительно новая страница в истории конкурса, является как раз то, как народ рвется на прослушивания, и как горячо встречает исполнителей. Это очень радует.
РГ: На прошлом конкурсе первую премию у пианистов не присудили. Есть ли в этот раз претенденты на чистую победу?
Зеликман: Я не возьмусь делать прогнозы. У меня есть свое мнение, и оно может не совпасть с мнением судей. Но мне кажется, что жюри будет трудно уже на этапе выбора пяти финалистов, потому что ведь здорово все играют! А что касается первой премии, то тут все решит финал. Когда играют с оркестром, очень виден масштаб исполнителя, и если есть явный лидер, это всем очевидно. Я помню, когда в финале первого конкурса играл Клиберн, то стоило только жюри войти в зал, как публика уже дружно кричала: "Клиберну первое место!". Здесь все очень хорошо играют, но ясность внесет только третий тур.