В Москве открылась выставка "Шедевры ХХ века из коллекции Института современного искусства Валенсии"
<p>В Московском музее современного искусства на Петровке в рамках года Россия-Испания 2011 показывают коллекцию Института современного искусства Валенсии (IVAM). При том, что IVAM существует только с 1989 года (в Испании он стал первым институтом, работающим с современным искусством), у него одна из лучших коллекций в Европе.</p>
<p>Среди произведений, привезенных в Россию, - графика Пикассо, прозрачная абстрактная скульптура Ласло Мохой-Надя и изящный объект Александра Кольдера, работы Анри Матисса, Ханса Арпа, Пауля Клее, Хуана Миро, классика видеоарта от Брюса Наумана и Роберта Смитсона, цикл иллюстраций Роберта Раушенберга к дантовскому "Аду", мощная инсталляция Кристиана Болтански и огромная деревянная розово-голубая мадонна Георга Базелитца ("Мама в народном стиле"), которую не смогли втащить на второй этаж, и теперь она встречает посетителей у лестницы на первом. Наконец, отличная фотографическая коллекция винтажей от Ман Рэя и Марселя Дюшана, Александра Родченко и Уокера Эванса, Андре Кертеша и Роберта Франка…</p>
<p>Не меньше самих работ впечатляет экспозиция, которая превратила анфиладу второго этажа музея в интригующий контрастами, сопоставлениями и неожиданностями лабиринт. История искусства ХХ века выстроена куратором Франциско Хараута не столько как последовательная смена направлений, сколько как нелинейное пространство диалога, перекличек и рифм. Здесь испанская группа "Экипо Кроника" отвечает американцу Деннису Хопперу, американские экспрессионисты ведут диалог с Пьером Сулажем, увлеченно сталкивающим оттенки черного на одном полотне, а тему памяти, столь любимую Кристианом Болтански, продолжает балканский художник Зоран Музич.</p>
<p>Зал, где расположилась инсталляция Болтански "Хранилище мертвых швейцарцев" (1991) - металлические ящички с наклеенными на них фотографиями людей, бесследно исчезнувших из нейтральной и мирной Швейцарии в годы Второй мировой войны, куратор склонен считать центральным в экспозиции. В инсталляцию вошло 2580 ящичков - по идее должно было бы быть вдвое больше. Из них можно было сложить монумент или стену, куратор предпочел образ архива. Несуществующего архива незамеченной забытой трагедии. Пустые боксы, как и фотографии - попытка дать оболочку и форму присутствия в настоящем теням прошлого.</p>
<p>Тема памяти вне тела перекликается с мотивом опустевшего тела. Одно из самых сильных впечатлений выставки - инсталляция Магдалены Абакановиц "Клетка" (2004-2007). Посреди конструкции из сваренных металлических свай - железные носилки, на которых лежит что-то похожее на мешок. При ближайшем рассмотрении в смятой мешковине начинают проступать контуры сгорбленной сидящей фигуры. Но когда ее обходишь, чтобы увидеть лицо, обнаруживаешь вогнутую пустую оболочку, похожую на колыбель. Смятая мешковина, которая, кажется, была обмотана вокруг тела, напоминает жесткую ткань вокруг мумий. Но автора явно интересует не тема варварского вторжения в археологические пласты прошлого, а нечто другое. Тело, которое было внутри оболочки, не просто исчезло. Поза сидящего указывает на движение. Фактически инсталляция Абакановиц - о том, что "тленья убежит". Не о смертной немощи тела, а о новой жизни души… Смерть рассматривается как побег из клетки тела.</p>
<p>Среди вопросов, которые задавали куратору, повторялся вопрос о специфике современного испанского искусства. На что профессора Хараута ответил просто: "Художники делятся не по национальностям, а по стилевым особенностям". Иными словами, оттого, что Хуан Усле четверть века живет и работает в Нью-Йорке, он не перестал быть испанцем. Чему подтверждение - "Иберийские фрагменты"… Вообще, целью экспозиции явно было не выделить отличия испанского искусства ХХ века от мирового, а показать его органическую связь с художественным контекстом столетия.</p>
<p>Для российских зрителей открытием станут работы испанского классика первой половины ХХ века Хулио Гонсалеса и уругвайского художника Хоакина Торреса Гарсиа. Их скульптуры и объекты, которые отсылают к архаике пиктографического письма и древним маскам, органике природы и геометрическим структурам машинного века, обрамлены ранним рисунком Пикассо, отсылающим к античным мотивам, и скульптурой Дэвида Смита "Время летит", в которой стрела времени упирается в землю. Но время искусства, которое охватывает выставка, не завершено. Оно открыто и в будущее, и зрителям.</p>
<p>Среди произведений, привезенных в Россию, - графика Пикассо, прозрачная абстрактная скульптура Ласло Мохой-Надя и изящный объект Александра Кольдера, работы Анри Матисса, Ханса Арпа, Пауля Клее, Хуана Миро, классика видеоарта от Брюса Наумана и Роберта Смитсона, цикл иллюстраций Роберта Раушенберга к дантовскому "Аду", мощная инсталляция Кристиана Болтански и огромная деревянная розово-голубая мадонна Георга Базелитца ("Мама в народном стиле"), которую не смогли втащить на второй этаж, и теперь она встречает посетителей у лестницы на первом. Наконец, отличная фотографическая коллекция винтажей от Ман Рэя и Марселя Дюшана, Александра Родченко и Уокера Эванса, Андре Кертеша и Роберта Франка…</p>
<p>Не меньше самих работ впечатляет экспозиция, которая превратила анфиладу второго этажа музея в интригующий контрастами, сопоставлениями и неожиданностями лабиринт. История искусства ХХ века выстроена куратором Франциско Хараута не столько как последовательная смена направлений, сколько как нелинейное пространство диалога, перекличек и рифм. Здесь испанская группа "Экипо Кроника" отвечает американцу Деннису Хопперу, американские экспрессионисты ведут диалог с Пьером Сулажем, увлеченно сталкивающим оттенки черного на одном полотне, а тему памяти, столь любимую Кристианом Болтански, продолжает балканский художник Зоран Музич.</p>
<p>Зал, где расположилась инсталляция Болтански "Хранилище мертвых швейцарцев" (1991) - металлические ящички с наклеенными на них фотографиями людей, бесследно исчезнувших из нейтральной и мирной Швейцарии в годы Второй мировой войны, куратор склонен считать центральным в экспозиции. В инсталляцию вошло 2580 ящичков - по идее должно было бы быть вдвое больше. Из них можно было сложить монумент или стену, куратор предпочел образ архива. Несуществующего архива незамеченной забытой трагедии. Пустые боксы, как и фотографии - попытка дать оболочку и форму присутствия в настоящем теням прошлого.</p>
<p>Тема памяти вне тела перекликается с мотивом опустевшего тела. Одно из самых сильных впечатлений выставки - инсталляция Магдалены Абакановиц "Клетка" (2004-2007). Посреди конструкции из сваренных металлических свай - железные носилки, на которых лежит что-то похожее на мешок. При ближайшем рассмотрении в смятой мешковине начинают проступать контуры сгорбленной сидящей фигуры. Но когда ее обходишь, чтобы увидеть лицо, обнаруживаешь вогнутую пустую оболочку, похожую на колыбель. Смятая мешковина, которая, кажется, была обмотана вокруг тела, напоминает жесткую ткань вокруг мумий. Но автора явно интересует не тема варварского вторжения в археологические пласты прошлого, а нечто другое. Тело, которое было внутри оболочки, не просто исчезло. Поза сидящего указывает на движение. Фактически инсталляция Абакановиц - о том, что "тленья убежит". Не о смертной немощи тела, а о новой жизни души… Смерть рассматривается как побег из клетки тела.</p>
<p>Среди вопросов, которые задавали куратору, повторялся вопрос о специфике современного испанского искусства. На что профессора Хараута ответил просто: "Художники делятся не по национальностям, а по стилевым особенностям". Иными словами, оттого, что Хуан Усле четверть века живет и работает в Нью-Йорке, он не перестал быть испанцем. Чему подтверждение - "Иберийские фрагменты"… Вообще, целью экспозиции явно было не выделить отличия испанского искусства ХХ века от мирового, а показать его органическую связь с художественным контекстом столетия.</p>
<p>Для российских зрителей открытием станут работы испанского классика первой половины ХХ века Хулио Гонсалеса и уругвайского художника Хоакина Торреса Гарсиа. Их скульптуры и объекты, которые отсылают к архаике пиктографического письма и древним маскам, органике природы и геометрическим структурам машинного века, обрамлены ранним рисунком Пикассо, отсылающим к античным мотивам, и скульптурой Дэвида Смита "Время летит", в которой стрела времени упирается в землю. Но время искусства, которое охватывает выставка, не завершено. Оно открыто и в будущее, и зрителям.</p>