В туре виолончелистов определились претенденты на участие во втором туре

Первый тур виолончельного соревнования только перевалил за середину, но общий уровень участников уже очень высок. Из тринадцати конкурсантов, выступавших в первые два дня, минимум семерых легко представить себе будущими участниками второго тура.
Главная задача каждого - не потеряться на общем фоне. Сделать это непросто, поскольку все соревнующиеся исполняют по три части одной из сюит Баха 3, 4, 5, 6 (при этом больше половины участников конкурса выбирает Шестую), по одному капрису Пиатти (большинство, будто сговорясь, играет Седьмой) и обязательно - "Пеццо каприччиозо" Чайковского.
За рамками этой части программы есть возможности для маневра: в первые два дня конкурсанты представляли также сочинения Шумана и Россини, Дебюсси и Изаи, Дютийе и Бриттена, Пендерецкого и Лигети... Тем удивительнее, что и среди сочинений, повторявшихся раз за разом, встречались исполнения невероятной силы. Одним из них в первый день поразил аудиторию 26-летний Сянь Чжуо (Китай) - открыв вечернее прослушивание, он рискнул начать с Баха и выиграл: с первых же нот Прелюдии из Шестой сюиты исполнение поразило убежденностью и зрелостью. Центром программы стало "Пеццо каприччиозо": Сянь Чжуо, возможно, единственный за весь день, у кого пьеса прозвучала не как неизбежный номер программы, но как ее драматургическое ядро. Из шести интерпретаций первого дня эта стала наиболее сбалансированной и стройной. Сянь Чжуо сделал и еще один подарок - Вариации Паганини на одной струне на тему из оперы Россини "Моисей в Египте", где каждая нота была выточена и отшлифована на самом тонком уровне.
Сянь Чжуо стал первым из конкурсантов, заслужившим овацию, хотя сейчас, на третий день, публика дарит аплодисменты исполнителям все более щедро. Вечернее прослушивание первого дня продолжили Янина Рух (Германия) и Жаклин Чой (США). Янина Рух начала с Адажио и Аллегро Шумана, представив удивительное сочетание технического совершенства с почти полным отсутствием эмоций; формально ее выступление было практически безупречным, но чего-то главного все же не хватало. Жаклин Чой - почти полная противоположность своей предшественнице: ее холодной игре она противопоставила манеру, полную старомодного благородства. Соседство двух солисток вызывало острое, хотя и невыполнимое, желание, о котором говорила гоголевская Агафья Тихоновна - суммировать сильные стороны обеих в надежде услышать идеальное исполнение.
Еще одной яркой фигурой первого дня стал Самули Вильгельми Пелтонен (Финляндия), виолончелист Хельсинкского филармонического оркестра. Он играл с уверенностью настоящего профессионала, вышедшего не столько выступить на конкурсе, сколько дать очередной концерт. Эффектно начав программу Дивертисментом Матти Раутио, Пелтонен перешел к Баху и Пиатти и после скучноватого Дивертисмента Пендерецкого представил зрелую интерпретацию "Пеццо каприччиозо". Итальянка Аттилия Кийоко Чернитори поставила пьесу Чайковского, напротив, ближе к началу, а в финале решила поразить зал миниатюрой Lamentatio Джованни Соллимы, где солист должен еще и петь. Однако это все же соревнование виолончелистов, и подобные трюки, уместные на сольном концерте, могут произвести отрицательное впечатление на публику и на жюри.
Более трудным для конкурсантов, жюри и публики стал второй, самый длинный день первого тура, где состязались не шестеро, а семеро. Из троих участников дневного прослушивания ярче сыграл немец Норберт Ангер: не у каждого конкурсанта есть, как у него, свой индивидуальный звук, особенно выразительно проявившийся в "Пеццо каприччиозо" Чайковского. Обязательную пьесу Ангер исполнил со всей искренностью, затем с неподдельным драйвом сыграл "Три строфы на тему Sacher" Дютийе и получил заслуженное "Брависсимо". Менее успешно сыграли китаянка Бинся Лу и кореянка Сенг Мин Канг, хотя и их программы не обошлись без удачных моментов: одним из них стали "Русские наигрыши" для виолончели соло Щедрина, которыми завершила выступление Сенг Мин Канг. Ей великолепно удался постепенный переход от квазинародного стиля наподобие "Озорных частушек" к надрывному, трагическому характеру музыки.
За исключением немца Валентина Радутиу, оказавшегося явно слабее других, вечернее прослушивание представило троих совершенно разных и по-своему сильных конкурсантов. Швед Якоб Кораньи открыл программу Сонатой для виолончели соло Лигети - это раритетное по московским меркам произведение в первом туре играют четверо. Печальный рассказ виолончели, интонационно восходящий к Сонате для скрипки соло Бартока, стал сквозным сюжетом всей программы, продолжившись в Сонате Дебюсси и "Пеццо каприччиозо". Мэтью Залкинд (США), напротив, нашел место для Лигети ближе к концу, а начал с трех частей из Шестой сюиты Баха и Седьмого каприса Пиатти. После сдержанной манеры игры Кораньи особенно бросалось в глаза ликование, которым Залкинд наполнил баховскую Жигу.
Последний конкурсант вышел на сцену в одиннадцатом часу вечера: Дэвиду Эггерту (Канада/Германия) предстояло открыть второе дыхание у членов жюри и слушателей, чьи ресурсы восприятия были на пределе. Эггерт начал с "Пеццо каприччиозо", а Баха сыграл в финале, хотя большинство его коллег поступало наоборот. Главным номером программы Эггерта стала Соната для виолончели соло до минор Изаи. Редкий для конкурса случай, когда трезвые наблюдения за игрой конкурсанты вдруг стали как будто не нужны: исполнение Эггерта завораживало, оторваться было невозможно. Казалось, израсходовав максимум сил, Эггерт еще раз прыгнул выше головы, сыграв не три, как остальные, а пять частей Шестой сюиты Баха: настоящее волшебство. Вероятно, именно о таком случае говорил в книге "Монолог пианиста" Владимир Крайнев, один из самых знаменитых и успешных победителей конкурса Чайковского: "Номер не имеет значения, важно, как ты сыграешь - это действительно так! Я часто сижу в жюри и ловлю себя на том, что, когда ты уже готов заснуть, вдруг выходит исполнитель, от чьей игры у тебя открываются глаза, появляется новое дыхание и ты восторженно внимаешь тому, что делает он или она".
Как минимум одно подобное событие произошло и в третий день первого тура. Сонатой Шостаковича завершил выступление 22-летний Нарек Ахназарян (Армения): его в этот день зал наградил самой продолжительной и шумной овацией. Рискну пойти еще дальше поклонников Ахназаряна и сравнить его со знаменитым виолончелистом Йо-Йо Ма. Не то чтобы Ахназарян уже сегодня казался звездой мирового масштаба, речь о другом. Те, кому довелось пять лет назад побывать на концерте Йо-Йо Ма в Большом зале консерватории, вероятно, помнят его трактовку Сонаты: Йо-Йо Ма удивительным образом интерпретировал ее как "чистую музыку", полностью лишенную всего комплекса ассоциаций и подтекстов, которые в нашем представлении подразумевает музыка Шостаковича. Схожим образом сыграл Ахназарян; даже вторая часть Сонаты оказалась на удивление бесплотной, начисто лишенной присущего музыке напора. Мое субъективное впечатление разделила соседка по ряду - преподавательница консерватории. Возможно, подобная манера интерпретации, которой не хватает лишь немного, чтобы оказаться поверхностной, чем-то близка определенной части публики и жюри.
Зато вечернее прослушивание, начавшееся с явно неудачного выступления Анны Марии Литвиненко, завершилось настоящим праздником: Виолончельную сонату Прокофьева представил Иван Каризна (Беларусь). Он начал с Чайковского и Баха, однако с первой же ноты Прокофьевской сонаты стало ясно, что именно ей исполнитель отдал основные силы, что именно она наиболее близка его темпераменту. Ивану удалось с абсолютной точностью постичь солнечную музыку Прокофьева и создать такую же солнечную интерпретацию: удивительно удачное совпадение исполнителя и материала.