У скрипачей на Конкурсе Чайковского закончился второй тур. Финалистами стали россиянин Сергей Догадин, американцы Найджел Армстронг и Эрик Сильбергер, кореец Джехье Ли и Итамар Зорман из Израиля. О своих впечатлениях о конкурсе рассказала в интервью &quo
Вечером десятого дня музыкального соревнования со сцены Малого зала Петербургской консерватории были названы имена финалистов: это Найджел Армстронг (США), Сергей Догадин (Россия), Джехье Ли (Корея), Итамар Зорман (Израиль) и Эрик Сильбергер (США).
В этот же вечер отдельные конкурсанты были отмечены специальными призами. Найджел Армстронг получил приз за лучшее исполнение написанной к конкурсу Чайковского пьесы Корильяно STOMP (цирковой трюк со смычком за спиной не остался незамеченным), Джехье Ли наградили за лучшее исполнение Скрипичного концерта Моцарта, а Ю-Чиен Цзень и Айлен Притчин стали обладателями специальных поощрительных призов для молодых участников.
24 июня, заключительный день второго этапа второго тура, по праву можно назвать днем разочарования для многих российских болельщиков, следящих за скрипичными выступлениями. Почти для всех главной неожиданностью стало снятие с финального тура одного из самых ярких и одаренных скрипачей Андрея Баранова. В заключительном этапе второго тура Андрей великолепно сыграл Третий концерт Моцарта, тонко взаимодействуя с Камерным оркестром Мариинского театра, который, увы, продемонстрировал далеко не моцартовский звук. Грубые и грязные валторны, известный бич российских оркестровых коллективов, не раз резали ухо в прозрачной атмосфере моцартовской партитуры. Молодой ассистент Лондонского симфонического оркестра Майкл Фрэнсис пытался выровнять баланс и придать оркестровому звучанию стройность и строгость, но получалось у него это не всегда. В итоге конкурсантам вместо упоительного диалога порою действительно приходилось состязаться (одно из значений слова "кончерто" - состязание) с аккомпанирующим составом.
Стоит отметить справедливое решение жюри дать специальную премию за исполнение моцартовского концерта кореянке Джехье Ли, игравшей необыкновенно искренне, безо всякой позы, музыкально проживая каждый изгиб музыкальной мысли. Однако получение премии Джехье Ли на заключительном этапе второго тура наводит на грустные мысли, что вряд ли ей что-либо дадут в финале. Впрочем, так это или нет, покажет время. Итоги полуфинала показали, что скрипичная часть конкурса Чайковского получила явный американский акцент, трое из пяти финалистов либо учились, либо продолжают обучение в США. Из российских участников в финале остался только петербуржец Сергей Догадин, у которого кроме блестящей технической оснащенности есть и внешнее обаяние, и привлекательная внешность, которая в нынешнем мире масс-медиа играет не последнюю роль.
Объявление итогов второго тура было последним конкурсным мероприятием, прошедшим в стенах консерватории. Соревнование у скрипачей продолжится в стенах Большого зала филармонии, где им будет аккомпанировать старейший российский симфонический оркестр Заслуженный коллектив республике во главе с маэстро Николаем Алексеевым.
В перерыве между окончанием прослушивания и объявлением решения жюри "РГ" попросила ответить на несколько вопросов пресс-секретаря Санкт-Петербургской консерватории, постоянную слушательницу обоих туров состязания скрипачей Екатерину Хомчук.
РГ: Каковы Ваши впечатления от уровня проходящего конкурса им. Чайковского по сравнению с теми, которые были до этого?
Екатерина Хомчук: Если сравнивать его с двумя предыдущими, то мне кажется, к нашему общему счастью уровень все-таки вырос. Однако если сравнивать с более давнишними конкурсами, когда лидировали такие музыканты как Виктория Муллова или Максим Федотов, то не знаю, достигнет ли конкурс Чайковского такого уровня когда-нибудь вообще. Говорю о скрипачах, поскольку прослушала все туры.
РГ: Насколько оно Вам кажется объективным решения жюри конкурса?
Хомчук: Мне сложно об этом говорить, потому что мое мнение субъективно. У сидящей в зале публики, а среди нее есть и профессионалы, и просто меломаны, выступления разных музыкантов вызывают разные реакции. И мне может нравиться одно, им - другое. Однако в исполнении сольного Баха, Моцарта, камерных сонат есть какие-то стандарты, от которых надо вести конкретный отчет. И меня иногда удивляло то, по какому принципу были отобраны скрипачи в первый тур. Потому что некоторые из них были откровенно слабы. Я даже не говорю о высоких материях и о творческом прочтении, элементарно просто кто-то не справлялся с текстом, со штрихами и не владел, на мой взгляд, уровнем техники, допустимой на конкурсе такого уровня.
РГ: К какой школе, по Вашему мнению, сегодня они принадлежат наиболее яркие артисты?
Хомчук: Сейчас понятие школы размыто в связи с процессом глобализации. Раньше, естественно, одной из самых сильных школ в мире была русская и, так называемая, советская. Когда русские музыканты ехали на конкурс, то все боялись. Они действительно играли очень здорово, качественно и очень ярко. Но после того как советская империя рухнула, лучшие педагоги уехали и теперь традиции русской школы живут в Америке, Японии и Европе. Более того, наши русские дети подчас вынуждены уезжать из России, чтобы за рубежом учиться у носителей русской школы. На мой взгляд, среди участников конкурса, и с точки зрения техники, и с точки зрения зрелости, и с точки зрения игры в разных стилях - это Андрей Баранов. Это бывший ученик Санкт-Петербургской консерватории, который в настоящее время занимается в Лозанне у Пьера Амойаля.
РГ: Но Пьер Амойаль - это все-таки западная школа.
Хомчук: Западная, но не надо забывать, что сейчас Андрею 25 лет, а с Амойалем он начал заниматься в 21. То есть к 21 году школа у него была все-таки наша, которую он получил в Санкт-Петербурге.
РГ: А стажировка на Западе, получается, внесла свои дополнительные штрихи?
Хомчук: Мне, например, понравилось то, как он сыграл Чакону. В России больше принята романтическая трактовка. Для тех, кто имеет вкус и соблюдает хоть какое-то чувство меры, возможно и такое прочтение. Но иногда это превращается просто в дурновкусие. Мне кажется, что Баха нельзя играть с такой фразировкой, с такой вибрацией. Баранов был более близок к аутентичному стилю, в тоже время в его игре все было оправдано и не скучно, лучше Баха на конкурсе не сыграл никто.
РГ: Что Вы скажете по поводу написанной к конкурсу пьесы Корильяно STOMP? Просто мнения слушателей сильно разделились. Кому-то настолько не понравилась эта пьеса, что было даже составлено письмо с протестом.
Хомчук: А кто написал это письмо? Это были музыканты, или какая-то инициативная группа? У нас ведь любят создавать скандал. Сейчас в России не так часто звучит современная музыка, и такая музыка должна звучать. В этой пьесе можно действительно себя проявить. И каждый из конкурсантов в нее внес что-то свое. Не могу сказать, что я в восторге, но это и не самое плохое произведение для скрипки. Я вообще не понимаю в чем повод для скандала. То, что там прописана строчка для ноги, и во время произведения топают? Ну а почему бы и нет? В контексте XXI века это не должно вызвать протеста, это же не стриптиз на шестах. По-моему, пьеса Корильяно ничуть не оскорбила традиции консерватории и стены зала Глазунова. Я думаю, что надо как-то развиваться.
В этот же вечер отдельные конкурсанты были отмечены специальными призами. Найджел Армстронг получил приз за лучшее исполнение написанной к конкурсу Чайковского пьесы Корильяно STOMP (цирковой трюк со смычком за спиной не остался незамеченным), Джехье Ли наградили за лучшее исполнение Скрипичного концерта Моцарта, а Ю-Чиен Цзень и Айлен Притчин стали обладателями специальных поощрительных призов для молодых участников.
24 июня, заключительный день второго этапа второго тура, по праву можно назвать днем разочарования для многих российских болельщиков, следящих за скрипичными выступлениями. Почти для всех главной неожиданностью стало снятие с финального тура одного из самых ярких и одаренных скрипачей Андрея Баранова. В заключительном этапе второго тура Андрей великолепно сыграл Третий концерт Моцарта, тонко взаимодействуя с Камерным оркестром Мариинского театра, который, увы, продемонстрировал далеко не моцартовский звук. Грубые и грязные валторны, известный бич российских оркестровых коллективов, не раз резали ухо в прозрачной атмосфере моцартовской партитуры. Молодой ассистент Лондонского симфонического оркестра Майкл Фрэнсис пытался выровнять баланс и придать оркестровому звучанию стройность и строгость, но получалось у него это не всегда. В итоге конкурсантам вместо упоительного диалога порою действительно приходилось состязаться (одно из значений слова "кончерто" - состязание) с аккомпанирующим составом.
Стоит отметить справедливое решение жюри дать специальную премию за исполнение моцартовского концерта кореянке Джехье Ли, игравшей необыкновенно искренне, безо всякой позы, музыкально проживая каждый изгиб музыкальной мысли. Однако получение премии Джехье Ли на заключительном этапе второго тура наводит на грустные мысли, что вряд ли ей что-либо дадут в финале. Впрочем, так это или нет, покажет время. Итоги полуфинала показали, что скрипичная часть конкурса Чайковского получила явный американский акцент, трое из пяти финалистов либо учились, либо продолжают обучение в США. Из российских участников в финале остался только петербуржец Сергей Догадин, у которого кроме блестящей технической оснащенности есть и внешнее обаяние, и привлекательная внешность, которая в нынешнем мире масс-медиа играет не последнюю роль.
Объявление итогов второго тура было последним конкурсным мероприятием, прошедшим в стенах консерватории. Соревнование у скрипачей продолжится в стенах Большого зала филармонии, где им будет аккомпанировать старейший российский симфонический оркестр Заслуженный коллектив республике во главе с маэстро Николаем Алексеевым.
В перерыве между окончанием прослушивания и объявлением решения жюри "РГ" попросила ответить на несколько вопросов пресс-секретаря Санкт-Петербургской консерватории, постоянную слушательницу обоих туров состязания скрипачей Екатерину Хомчук.
РГ: Каковы Ваши впечатления от уровня проходящего конкурса им. Чайковского по сравнению с теми, которые были до этого?
Екатерина Хомчук: Если сравнивать его с двумя предыдущими, то мне кажется, к нашему общему счастью уровень все-таки вырос. Однако если сравнивать с более давнишними конкурсами, когда лидировали такие музыканты как Виктория Муллова или Максим Федотов, то не знаю, достигнет ли конкурс Чайковского такого уровня когда-нибудь вообще. Говорю о скрипачах, поскольку прослушала все туры.
РГ: Насколько оно Вам кажется объективным решения жюри конкурса?
Хомчук: Мне сложно об этом говорить, потому что мое мнение субъективно. У сидящей в зале публики, а среди нее есть и профессионалы, и просто меломаны, выступления разных музыкантов вызывают разные реакции. И мне может нравиться одно, им - другое. Однако в исполнении сольного Баха, Моцарта, камерных сонат есть какие-то стандарты, от которых надо вести конкретный отчет. И меня иногда удивляло то, по какому принципу были отобраны скрипачи в первый тур. Потому что некоторые из них были откровенно слабы. Я даже не говорю о высоких материях и о творческом прочтении, элементарно просто кто-то не справлялся с текстом, со штрихами и не владел, на мой взгляд, уровнем техники, допустимой на конкурсе такого уровня.
РГ: К какой школе, по Вашему мнению, сегодня они принадлежат наиболее яркие артисты?
Хомчук: Сейчас понятие школы размыто в связи с процессом глобализации. Раньше, естественно, одной из самых сильных школ в мире была русская и, так называемая, советская. Когда русские музыканты ехали на конкурс, то все боялись. Они действительно играли очень здорово, качественно и очень ярко. Но после того как советская империя рухнула, лучшие педагоги уехали и теперь традиции русской школы живут в Америке, Японии и Европе. Более того, наши русские дети подчас вынуждены уезжать из России, чтобы за рубежом учиться у носителей русской школы. На мой взгляд, среди участников конкурса, и с точки зрения техники, и с точки зрения зрелости, и с точки зрения игры в разных стилях - это Андрей Баранов. Это бывший ученик Санкт-Петербургской консерватории, который в настоящее время занимается в Лозанне у Пьера Амойаля.
РГ: Но Пьер Амойаль - это все-таки западная школа.
Хомчук: Западная, но не надо забывать, что сейчас Андрею 25 лет, а с Амойалем он начал заниматься в 21. То есть к 21 году школа у него была все-таки наша, которую он получил в Санкт-Петербурге.
РГ: А стажировка на Западе, получается, внесла свои дополнительные штрихи?
Хомчук: Мне, например, понравилось то, как он сыграл Чакону. В России больше принята романтическая трактовка. Для тех, кто имеет вкус и соблюдает хоть какое-то чувство меры, возможно и такое прочтение. Но иногда это превращается просто в дурновкусие. Мне кажется, что Баха нельзя играть с такой фразировкой, с такой вибрацией. Баранов был более близок к аутентичному стилю, в тоже время в его игре все было оправдано и не скучно, лучше Баха на конкурсе не сыграл никто.
РГ: Что Вы скажете по поводу написанной к конкурсу пьесы Корильяно STOMP? Просто мнения слушателей сильно разделились. Кому-то настолько не понравилась эта пьеса, что было даже составлено письмо с протестом.
Хомчук: А кто написал это письмо? Это были музыканты, или какая-то инициативная группа? У нас ведь любят создавать скандал. Сейчас в России не так часто звучит современная музыка, и такая музыка должна звучать. В этой пьесе можно действительно себя проявить. И каждый из конкурсантов в нее внес что-то свое. Не могу сказать, что я в восторге, но это и не самое плохое произведение для скрипки. Я вообще не понимаю в чем повод для скандала. То, что там прописана строчка для ноги, и во время произведения топают? Ну а почему бы и нет? В контексте XXI века это не должно вызвать протеста, это же не стриптиз на шестах. По-моему, пьеса Корильяно ничуть не оскорбила традиции консерватории и стены зала Глазунова. Я думаю, что надо как-то развиваться.